Серый ребристый колодец двора, расчерченный ломаными тенями. Двери и черные лестницы. Ржавый асфальт и объедки пожухлой травы. Звон стекла. Человек выкатился во двор. Лицом по асфальту — в лужу. А в воде — небо. Грузные тучи, колючие звезды. Ниже. Небо надвигается, оно всегда воевало с городом, хотело сдуть его, смыть, раздавить… Небо падает — значит надо его удержать! С колен, оскользаясь, цепляясь за стену — подняться. Встать и раскинуть руки. Подставить ветру разодранные ладони. Удержаться и удержать. Дождем в лицо — но некуда больше падать. Подняться вверх? Но если стать выше неба — зачем тогда нужен город. Под лупой взгляда — камень, корявый куст, подъезд, водосточные трубы, башня на фоне крыш. Небо давит вниз, ладони — вверх. Если оно упадет — что останется? Нет любви без борьбы, без попытки проникнуть в суть, и сломать, как стеклянный шарик — хрупкий, но режущий в кровь, если сжать чуть сильнее, чем надо. Туман. Туман смешался с водой, пропитал все карнизы и окна, все листья, отразился в каждых вторых глазах. Туман — ни земля, ни небо. Значит можно не видеть, зачем идешь. Можно встать и раскинуть руки. Остаться наедине с небом…
Двор пуст. Ночь вливает чернила в углы и щели. Трубы тянутся вверх, капли катятся вниз. Громоотвод отражает свет. Человек растворился в небе. Туман вытекает из вен реки. И небо больше не упадет.
© Вероника Батхен, 1998
