Вероника Батхен

Молчание и ветер

Ветер бился в закрытые окна башни. Пахло морем. Рассвет сочился сквозь щели в тяжелых ставнях. Тусклый шар отраженного света колыхался под потолком. Синтик Хайн, Повелитель Молний восседал во главе стола, в черном кресле, похожем на трон. Старый маг пил вино, смаковал и цедил благородный напиток, будто не было в мире дела важнее, чем это. Стол ломился от угощений. С издевательской пышностью красовались на золотых ложах дымящиеся куски, лоснились фрукты, тускло блестела зелень. Двое на дальнем конце стола молча разглядывали еду.

Лицо дочери исказилось обидой, губы беззвучно двигались, будто ей было важно что-то сказать. Ученик оставался спокоен. Его роба, когда-то пурпурная, смотрелась рубищем; запястья и кисти рук вспухли кровоподтеками. Анета нахохлилась, как птенец, неровно обрезанные золотистые волосы отрастали на глазах. Ей нестерпимо, до дурноты хотелось утолить голод. Когда Повелитель Молний снял невидимые оковы, девушка кинулась к блюдам и вгрызлась в первый же кусок. Ученик не двинулся на месте.

Он был голоден не меньше своей нареченной, но гордость держала его за глотку. Он отвернулся. Гладкий камень стены — ни узора ни трещинки. Бархат скатерти. Жирная ножка гуся. На край блюда села шумная муха. Ученик зацепил ее взглядом и сжег. Счастливая перепачканная Анета обернулась к возлюбленному и указала на мясо…

Старый маг усмехнулся — он всегда выбирал строптивых учеников. Медленно, очень медленно Повелитель Молний отломил ломоть от непочатой ковриги хлеба, налил вино в простую деревянную чашку и взглядом направил угощение через стол. Ученик чуть помедлил — все еще можно было принять пищу и пощаду из рук мастера. Отец волен карать свое дитя…

Вино расплескалось по скатерти, пустая чаша с грохотом покатилась по полу. Анета побледнела и уронила нож. Ученик улыбнулся своей избраннице и придвинул к столу кресло. Ел не спеша, словно на королевском пиру. Аккуратно обгрызал косточки, ополаскивал пальцы в воде с лепестками шиповника, деликатно глотал вино, промокал большой рот салфеткой. Анета с жалким видом сидела рядом и все пыталась найти дело рукам — то поправить лохмотья, то пригладить кудри возлюбленному, то подвинуть тарелку или подлить питья. Она была прелестна и как две капли воды походила на мать. Повелитель Молний откинул седую голову на спинку трона и прикрыл глаза, вспоминая, как добыл себе спутницу и подругу…

Ученик не ударил — был умен и, пожалуй, честен. Или предусмотрителен.

Анета, не отрываясь, глядела в лицо отца — вдруг тяжелая маска растрескается улыбкой. Тщетно. Трапеза кончилась. Ученик поклонился — спина прямая, рука у сердца, короткий кивок — все, как в уставе. Повелитель Молний повел бровями — ближайшие к трону блюда поднялись в воздух, — но передумал и хлопнул в ладоши. Дверь распахнулась, по одному стали входить другие ученики — малыши в синих туниках, угрюмые подростки, старшие — в темных робах, с немыми лицами. Неспешно, как в танце, они направляли прочь из зала приборы и блюда, меняли скатерть, элегантными пассами собирали до крошки мусор. Неумелый пухляк-первогодок потянулся взять в руки бокал и тут же схлопотал оплеуху. На Анету и ее избранника никто не посмел взглянуть, но девушка различала эмоции — сочувствие, страх, злорадство и даже зависть.

Двое старших внесли светильники — обычные, масляные, — и в беспорядке расставили их по залу. Старый маг любил живое пламя. Дверь бесшумно закрылась, они снова остались втроем. Что ж… пора. Повелитель Молний достал из воздуха доску с фигурами.

Анета помнила ее наизусть. Еще девочкой она обожала играть в королей и рыцарей, двигать легкие костяные фигурки, представлять сражения и балы. Мать сердилась, запрещала «неуместное баловство», отец метал громы и молнии, но девочка чуяла — он был доволен, если дочери удавалось отыскать и добыть игрушку. …Фигурки подбиты нежным сукном, у черного рыцаря сколот шлем, а у двух белых кнехтов — воротники. Анета всегда играла за белую королеву, представляла себя красивой и взрослой, в муаровом пышном платье. Черного повелителя она назначала врагом и однажды, проиграв сама себе, сослала короля под кровать, в пыльный и страшный угол. Тогда отец в первый раз разгневался по-настоящему…

Ученик обнял Анету. Чуткими пальцами сжал ей плечи, поцеловал в макушку, в душистые пышные волосы. На мгновение нежность до краев заполнила его душу. Анета верила и любила. Ученик сел к доске. Он играл белыми.

…Мальчик Рой пробирался переулками к храму. Накануне ему исполнилось десять. Священник даст им вина из чаши и позволит молиться и петь с мужчинами. Тетка Гульда прислала суконный кафтан, мать подшила отцовский берет и купила новые башмаки — никто больше не скажет, что Рой оборвыш. Он теперь взрослый, кормилец, он пойдет в обучение к портному и сам начнет кроить кафтаны, а для мамы сошьет чудное платье. Он станет лучшим мастером в городе, никого не обмеряет и не обсчитает, будет кормить учеников досыта — белым хлебом и мясной похлебкой с бобами, а по праздникам вместе со старостой — читать людям священные книги… Возле самого храма торговали лепешками — с мясом, с сыром, с изюмом и курагой. Маленькая монетка — и сыт целый день. У Роя был грошик на милостыню. Это стыдно — брать божье чудо и не делиться с людьми! Но все знают, что денег нет и мама вдова, а монетки не нашлось, завалилась, подумаешь, бог простит... В храмовый дворик Рой вошел с замасленными губами…

Анета всплеснула руками — белый кнехт покатился под стол.

…Поздним вечером пышный алый кортеж подъезжал к городским воротам. Золоченая сбруя на черных, гладких конях, разодетые слуги, кареты, полные юных прелестных фрейлин. И во главе процессии — дьявольской красоты дама в царственном пупруре. Рыжие волосы отблескивают в закатном свете, жаркий взгляд темных глаз завораживает, тонкие белоснежные руки держат уздечку… вот только румянец на щеках чересчур ярок — может, она больна? Ворота уже закрыты, но разве стражники могут не впустить в город такую знатную госпожу? Капитан заскрипел ключами в огромном ржавом замке, распахнулись окованные железом створки, черный конь дамы сделал первый шаг по мосту… Вдруг истошно заверещал приблудный мальчишка-нищий «Стойте! Это Чума! Я помню, она приходила к нам в дом, когда умерли мама и папа!» Капитан обомлел. Дама расхохоталась и пришпорила лошадь. Лицо ее стало меняться, на шее проступили багровые пятна, воздух наполнился сладковатым запахом тления… Старый монах-молчальник успел в последний момент. Растолкав стражу, он выбежал на мост и швырнул факел в рыжие кудри всадницы. Дама закричала, пытаясь стряхнуть пламя с волос, черный конь поднялся на дыбы и ударил монаха копытами, но было поздно. Стражники с громкой руганью затворили ворота, волосы и платье Чумы вспыхнули разом, будто ее облили смолой. Парадный кортеж рассыпался мириадами серых крыс, тысячи тысяч крохотных лапок затопотали прочь…

Черный рыцарь отступил под защиту башен. Ученик протянул руку. Анета дала ему кубок с прохладной лимонной водой. Помедлив мгновение, сотворила второй — отцу.

Королева Этель взяла приступом замок госпожи Боли. Рыцарь Вильфред предал своего сюзерена. Малютка Мэй отравила царственную соперницу… Фигур на доске становилось все меньше. Приближался эндшпиль — корона, жемчужина партии. Анета любовалась вдохновенными лицами возлюбленного и отца. Искусство магии, божественная игра захватила их целиком.

…Дочь волшебника, златовласка Анета, взбунтовалась против воли отца. Ей захотелось свободы взамен каменных склепов башни, прекрасной любви — как в романах, настоящего дела — ведь она уже взрослая. Она выбрала лучшего ученика и согрела в ладонях его хрупкое сердце. Срезала косы и сплела волшебную лестницу. Взяла материнский гребень и зеркальце и фату. Она думала — когда станет великой волшебницей и королевой, отец простит непокорную дочь и будет любить как прежде. Юность не ведает, что предатель — всегда предатель. Черный тролль, Властелин Иллюзий, похитил красавицу и запер в пустой темнице на вершине хрустальной горы. Каждый день до земли отрастали бедные косы Анеты и каждую ночь неживые слуги под корень срезали ей волосы. Она ожидала спасения, но ее возлюбленный не на жизнь а на смерть сражался с ее отцом. Сколько дней должно пройти прежде, чем дочь волшебника умрет от тоски?

Белая королева укатилась под кресло. Шесть фигур оставалось на поле. Кто успеет? Анету трясло от ужаса, ей хотелось плакать. Перед глазами стояли цепи, паутина и плесень мрачного каземата, отвратительный скрежет ножниц. Бедный, милый… Он пожертвовал мной. И держится. И играет!? Анета взглянула на бледного, торжествующего ученика. У отца оставался последний кнехт. Противник сохранил паладина и башню. Чуткие пальцы пошарили в воздухе — Анета поспешно подала новый кубок. Возлюбленный желал меда — подкрепить силы.

…Войско духов повержено, мой государь, — гласило письмо. Синтик Хайн, Повелитель Молний, был один в пустом зале. Сын не в счет — полукровка, мальчишка, немочь. Пусть живет, пусть идет на четыре стороны, пока воинство Света не начало штурм. Он старик, он слабеет, но еще не совсем обессилел — на одну хорошую драку должно хватить…

Хлесткий, яростный порыв ветра перемешал фигуры. Покатился по скатерти белый король, в луже меда завязла башня. Ученик оглянулся. Ставни были распахнуты настежь, Анета исчезла из зала. Торжество осыпалось с победительного лица, как пудра. Недоумение, ужас, боль. Потеря. Мальчишка вскочил на подоконник, наклонился, пытаясь вглядеться в белогривые волны у подножия башни, пошатнулся… Ветер вбросил его назад, на каменный стылый пол. Повелитель Молний чуть быстрей, чем хотелось бы, прищурился в горизонт. Шторм пришел с океанских просторов, молнии били по гребням высоких валов. Возле самого сердца бури кувыркалась в потоках воздуха золотая отважная птица. Старый маг улыбнулся — он любил свою дочь. Мальчик будет прощен. А Анета вернется домой. Хорошо бы к рассвету…

© Вероника Батхен, 2005

Панель навигации Сказки Стихи Пьесы Ролевые игры О себе Новости Ссылки Книга отзывов



Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru
Hosted by uCoz