Итак, за семью горами, за семью морями, в городе Лен…, простите — Санкт-Петербурге, на Большом проспекте П.С. жил-был мент. Участковый обыкновенный, серая шкурка, двадцать лет — два взыскания. Жена дура, лапочка дочка, капитан в околотке — сука продажная. Старики и сидельцы мента ценили, всем остальным наш герой был до лампочки. Тихий, совестливый, без нужды не гадит, а в остальном, как говорил Акимыч, целка, оно капитал, но не в семьдесят лет от роду.
Так и жил наш герой, пил в меру, спал крепко, на службе чаи гонял, после службы прогуливался с болонкой. Зимой в снегу, летом в пуху, весной в грязище по самые белые ушки. Что же дальше? Однажды…
Двадцать восьмого июля прошлого года, в дождливый четверг пополудни мент сидел у себя в кабинете. Посетителей не предвиделось, посему можно было вздремнуть с полчасика, головой на уютной кожаной папке. К обеду стыло в кастрюльке говяжье вымя под соусом, вечером намечалась пулька, в выходные — рыбалка вместо оптовки. И в этот оазис минутного благополучия постучали…
— Войдите, — вызевнул мент и протер глаза. На фоне знакомой до сучков двери стоял ангел. Как полагалось, с погонами на крылах, форменным нимбом и белой почтовой сумкой.
— Такой-то — такой-то, проживаете там-то, паспорт пожалуйте!
Мент достал из кармашка служебку.
— Хватит?
— Да, достаточно, распишитесь. Ваша надежда на чудо признана правомочной и принята к осуществлению. Галочки здесь и здесь.
Руки дрожали, но подпись легла на место. Мент украдкой втянул воздух — пахло святостью и церковными свечками. Вправду, ангел.
— Ну, заказывайте. Стандартные ограничения: не бессмертие, не катаклизм, не смена существующего строя, весь список зачитывать?
Вопрос спорный… Оглянувшись по сторонам, мент добыл потаенный, трехлетней выдержки коньячок.
— Не в службу, а в дружбу. Обмоем?
Через час в голове прояснилось. Золотая рыбка покруче будет, джинн из лампы, пожалуй, тоже. Одно, для себя или родичей, без разврата и смертоубийства…
— Решай живее, мужик, а не то мне за опоздание два наряда в Кремле влепят — ангел сыто икнул и поправил на ухе нимб.
…Дочку замуж? Жену к любовнику? Болонке двадцать лет жизни? Генералу от МВД жабу в койку — вдруг дурняк хватит…
— Слушай, вспомнил! Я малой был — родителей поедом ел, отдайте да отдайте учиться музыке. Папка в школу меня водил, да сказали, что безнадежный. На скрипке играть хочу!
— Это можно, — ангел дернул крылом — Так?
И представилось: вот оркестр, наш герой во фраке выводит соло, зал рукоплещет, вот кланяется, отмахиваясь от цветов, вот инструмент в футляре, устланном бархатом, едет домой, там жюльен, фуа-де-гра с трюфелями, жена в кимоно с аистами, сын студент-медик, и в семь утра репетировать. На хрен.
— Так? — понятливо хмыкнул ангел.
В переходе на Невском, пронзительный и безумный, скрипка вьется, летает, плачет. «Вы, маэстро, гений импровизаций» — и десятки в футляр и друзья в переходе и героин.
Ангел почесал кудри.
— Так, что ли?
Музыкальная школа, детки с просветленными личиками, папки нот и вдохновенный учитель играет «Сурка». Счастливые глазки, наивность и послушание. Ученики постарше, первый большой концерт, статья в газете: мой любимый учитель…
Звонко хлюпнул последний глоток коньяка.
— Так какого рожна тебе надо, дядя?
— Бог его знает…
— Проверим! — ангел подгреб к себе телефон и набрал номер, — Что там, наверху, знают, нам рядовым не докладывают...
Покивав с умным видом в трубку, ангел вытер пот со лба: — Так бы сразу сказал, мол святой и положено… Ладно, готовься, вечером будет, — и аккуратно вышел вон.
Мент написал заявление об уходе по собственному желанию, разобрал все дела, позвонил жене попрощаться… Было страшно и радостно тоже — как впервые на взрослый велосипед. А потом…
Если долго гулять по П.С., скажем в третьем-четвертом часу ночи, то где-нибудь в тополином дворе, за чугунной черной решеткой вы, если очень захочется, можете видеть чудо. Серая шкурка мент, с желтой скрипочкой на крыше ржавого гаража. Невесомый, почти невидимый, он сидит и играет для поблекших домов и опавших сто лет назад листьев. Скрипка звонкая и горчит. А, почуяв живую душу, музыкант улетает на самый верх неба и прячется там. Акимыч как-то сторожил до рассвета, но ничего не дождался и уехал на месяц лечиться. Так вот…
Когда к вам придет ангел — не бойтесь, бывает хуже.
© Вероника Батхен, 2002
