«Королева Роз» феерия

Глава 3

 — К бою, храбрые рыцари!!!  — петушиным голосом прокричал герольд.

Зазвенели трубы, проворные слуги распахнули ворота ристалища. Конь рванулся в сторону и попытался встать на дыбы. Ланселот с трудом усмирил строптивую тварь. Солнце стояло в зените и даже сквозь узкие прорези шлема слепило глаза. Доспех был велик, стеганка под ним вымокла, чужой меч не ложился в руку. А противник был хорош!

Рыцарь-В-Зеленом сделал круг по ристалищу, гордясь безупречной посадкой и грациозным, нервным арабским жеребцом редкой для Англии золотисто-песочной масти. Ниже ростом и уже в плечах, чем Ланселот, он двигался легко и точно и выглядел умелым бойцом.

Это был третий поединок подряд. Ланселот начал уставать.

Два дня назад, в Корнуоле, он столкнулся со старым приятелем. Они с Брюсом были оруженосцами у короля Пелеаса и съели на двоих не один фунт березовой каши. Поэтому, когда Брюс попросил об услуге  — выйти на турнир под его именем,  — Ланселот не подумал отказываться. Приятель решил жениться, а его дама дала обет выйти за победителя ежегодной ратной забавы. Сэр Брюс был готов исполнить каприз подруги, но неделю назад вывихнул кисть и к сражениям стал негоден.

Ланселот медленно направил коня вдоль трибун. Сэру Брюсу Стальная Перчатка не пристало скакать и резвиться. Он склонил копье перед королем Марком, кивком головы поприветствовал дам из свиты королевы Изольды и двинулся к избраннице.

Юная леди с подругами занимала верхнюю половину восточной галереи  — чудесный цветник. Пестрели платья изысканнейших шелков, со ступеней изящно свисали шлейфы, развевались по ветру газовые вуали. «Дама сердца» выделялась из прочих такою яркой естественной красотой, что иной ценитель назвал бы ее вульгарной, сравнив с пышущей здоровьем простолюдинкой. Особенно хороши были белокурые локоны, ниспадавшие до колен.

Ланселот дернул поводья, заставляя коня вздыбиться. Девушки тотчас притихли. Он крикнул, не поднимая забрала:

 — Сей поединок я посвящаю… прекраснейшей из дам на земле  — пауза… пусть поволнуются  — Леди…  — набрать воздуху в легкие и  — раскатом на все ристалище  — А-ли-е-норе!!!

Трибуны зашумели. Трижды протрубили герольды, славя даму сэра Брюса Стальная Перчатка. Алиенора, путаясь в шлейфе, отцепила вуаль с венца и бросила вниз. Точным движением копья Ланселот подхватил приз. Он торжественно завершил круг, неся вуаль, будто знамя. Из шатра выбежал оруженосец, дабы повязать подарок дамы на предплечье герою. Ланселот остановился. Сэр Брюс, затянув узел, одобрительно подмигнул другу.

Вновь зазвучали трубы. Пора. Ланселот шлепнул коня перчаткой по шее  — не дай Бог, попробует струсить. Противники заняли позиции и по сигналу маршала пустили коней в галоп.

Первая сшибка прошла впустую  — оба рыцаря сломали копья, но ни один даже не покачнулся в седле. Маршал дал знак продолжить. Поднесли новые копья. Вторая сшибка была быстрее и яростней. Раздался грохот и треск, щиты раскололись, и оба рыцаря оказались на земле.

Ланселот первым вскочил на ноги, но замешкался, ожидая, пока противник поднимется. И пропустил удар. Рыцарь-В — Зеленом целил в шею, но Ланселоту в последний момент удалось отвести клинок вниз. Кажется, ребро сломано. Хорошо. Ланселот пошел в атаку.

Рубящий сверху  — первый, второй, прямой в корпус  — первый, второй: И с разворота  — в левую руку и бок, сминая доспехи. Рыцарь-В-Зеленом не устоял на ногах. Победа.

Последние два боя прошли без неожиданностей. Сэр Брюс Стальная Перчатка выиграл турнир и тут же, на ристалище, попросил у королевы Изольды руку юной Алиеноры. Ланселот, сидя в шатре, с удовольствием следил за другом. Свадьбу сыграли через неделю.

Дни менялись шумно и суетливо. Ланселот загостился в замке  — ребро все-таки болело, спешить ему не хотелось, а хозяева были гостеприимны. Медвежьи бои, прием у короля Марка, испанские канатоходцы, французский трувер  — и вот уже Иванова ночь прошла. В замке легли спать с рассветом, поэтому завтрак подали к полудню.

…В большом зале царил привычный уют. Из камина вкусно пахло можжевеловым дымом, солома на полу была свежей, льняная скатерть сияла белизной. Почтительные пажи подали воду с розовыми лепестками для омовения рук и поднесли свежевыпеченные «тарелки» из хлеба. Дымился и благоухал поросенок с куропаткой в зубах, аппетитно желтела репа, развалился на блюде пышный салат в окружении стражи из лука, укропа и пастернака. По случаю медового месяца ловкий повар слепил из миндального теста голубков с сахарными головками. Пять сортов вина, яблочный сок с медом для дамы, на нижнем столе  — эль. Неспешно текла утренняя беседа.

Говорили о лошадях. Леди Алиенора не уставала восхищаться новым жеребчиком по обычаю доспехи и конь побежденного доставались победителю, а для грузного сэра Брюса легконогий скакун не годился.

Ланселот мимоходом спросил о здоровье Рыцаря-В-Зеленом, беспокоясь  — не покалечил ли юношу.

 — С доблестным рыцарем все в порядке. Он удручен поражением, но уже встал на ноги,  — сэр Брюс потянулся за новым куском свинины.

Перышко лука застряло в его густой рыжеватой бороде. Леди Алиенора потянулась убрать соринку, сэр Брюс поймал ее тонкие пальчики и поцеловал. Ланселот порадовался про себя  — как эти двое любят друг друга.

Подали землянику со сливками  — первую в этом году. Это было приятно  — ребенком Ланселоту казалось, что лето начинается именно с земляники. Радостный запах ягод напоминал о детстве, не свершенном, но близком будущем…

 — Так что ты скажешь, друг мой?  — сэр Брюс гудел довольным шмелем на клеверном поле.

Ланселот моргнул  — думая о своем, он упустил нить беседы:

 — Скажу о чем?

Леди Алиенора перегнулась через стол, ее голубые глаза сверкали от предвкушения удовольствия:

 — Об охоте, конечно! Мы хотим затравить оленя!

Сэр Брюс отпихнул ногой назойливую борзую:

 — Во-первых, Ланс, уже два года кряду в Корнуольских лесах бродит дивный олень. Размером с хорошего вола, рога  — в камине застрянут, глазищи как угли. Во — вторых, два года кряду добрые рыцари его ловят, а словить не могут. В третьих, с моей силой и твоей удачей мы просто не сможем его упустить. И, наконец, Лора порадуется. Дня за три, я считаю, управимся. Свора у меня славная, загонщики опытные,  — он говорил еще что-то о луках, засаде и плане охоты, но Ланселот не слушал.

…Ночь. Гроза. Он, верхом, сжимая копье, гонится за оленем… У самых губ  — нежный висок с темной изюминкой родинки… Гвиневра.

Ланселот рывком поднялся из-за стола,

 — Прости, Брюс. И вы, прекрасная дама, извините меня. Я решил ехать сегодня вечером.

Море темнело не грозно, но безразлично. Предрассветный туман все густел. Дорога шла краем обрыва, запах гниющих водорослей мешался с ароматом хвои. Гром осторожно ступал по песку, спотыкаясь о частые корни. Раздражение сидело в душе Ланселота, как песчинка под веком. Коню на глаза одевают шоры, чтобы тот не пугался битвы. А он, словно ребенок, сам спрятался за чужими делами и судьбами  — лишь бы не видеть цели. Ланселоту казалось, что с каждым прошедшим днем Холмы становятся только дальше.

Захрустел валежник, затопотали маленькие копытца, раздался скрипучий визг  — что-то спугнуло кабанью семейку с лежки. Полосатый смешной поросенок сунулся было на открытое место, но завидев коня, тут же порскнул обратно в заросли. Вскоре лес кончился. Вдоль дороги стояли плетеные изгороди, за ними  — поля. Ланселот проскакал всю ночь, но усталости не чувствовал. Он решил, что достаточно отдохнул в замке и собрался продолжать путь до вечера.

* * *

…В бронзовых зеркалах растворилось солнце, заполняя комнату до краев. Звонким золотом играло распятие на стене, горячими льдинками сверкали хрустальные склянки, перстни на пальцах били радугой по глазам. Разноцветные запахи лета пропитали утренний воздух. Впервые за многие месяцы королеве захотелось поговорить… Не важно с кем, о чем  — лишь бы разбавить звуком навязчивое молчание. В углу постели драгоценной снежинкой свернулась ласка, за окном ворковали голуби  — зря. Гвиневре нужен был именно человек. Но единственным гостем в замке было ее одиночество…

© Вероника Батхен, 2000